Когда самолет Бальхена приблизился к месту крушения, команда «PN9E» грелась в хвостовом отсеке. Услышав рев четырех двигателей «скаймастера», все члены экипажа, кроме O’Хары и Спины, бросились наружу, спотыкаясь и натыкаясь друг на друга, как тараканы, которых застиг врасплох внезапно включенный свет. Монтеверде и его люди не могли поверить своим глазам, пока не увидели парашюты с прикрепленными к ним грузами.

Наконец-то их отыскали. Не зря Лолли Ховарт колдовал над рацией – без этого развалившийся бомбардировщик не обнаружили бы. Летчики обнялись и возблагодарили Бога за спасение.

Поисковый самолет кружил над их головами, и Монтеверде, глядя на него, заплакал. Вокруг него все тоже рыдали. Все до единого. Слезы катились по их потрескавшимся от мороза лицам и застывали на покрасневших и обветренных щеках.

Сначала самолет сделал три больших круга. За это время стало понятно: ветер настолько силен, что он уносит парашюты далеко от самолета. Иногда они приземлялись в расселины. Один из членов экипажа «В-17» схватился было за «посылку», но купол парашюта раздулся, человека потащило по земле и ему пришлось срочно выпустить из рук добычу, чтобы его не затянуло в ближайший ледяной провал. Бальхен с ужасом наблюдал эту картину, после чего приказал, чтобы его люди сбрасывали груз без парашютов.

Он связался с Ховартом по рации и велел всем девятерым летчикам укрыться в хвосте бомбардировщика, а сам пролетел над местом крушения на смертельно опасной высоте всего в пятнадцать метров. При этом десять коробок с припасами были сброшены «прицельно», так что это было похоже на точечное бомбометание. От подобного маневра турбулентный вихрь подбросил двадцативосьмиметровый «скаймастер» так, как бык подбрасывает седока во время родео. Туччароне показалось, что сейчас «С-54» рухнет на ледник рядом с их самолетом, а экипаж присоединится к терпящим бедствие.

И все же такой сброс груза был эффективнее и точнее. Несколько тюков даже гулко ударили по обшивке фюзеляжа «В-17». Но, несмотря ни на что, по подсчетам Туччароне, он и его товарищи смогли воспользоваться лишь одной пятой того, что было сброшено.

При этом им так хотелось поскорее «получить посылки», что они побежали сразу их собирать, наплевав на бушующий над ледяной равниной ветер. Один за другим возвращались они в свое убежище – ослепленные снегом, с почти смерзшимися ресницами. Страдавшие от обморожения Спина и O’Хара мало чем могли помочь своим товарищам, но они пытались согреть их лица своим дыханием.

В тот день экипаж «PN9E» получил медикаменты и запас продуктов на пять дней. В основном он состоял из рационов С, в которые входили жестяные банки с тушенкой, перемешанной с бобами, а также питательные батончики из рациона D. Чай и сахар перемешались, потому что пакеты порвались от удара о землю. Летчикам пришлось «просеивать» их через сито – для этого использовали москитные сетки, которые прилагались к набору для выживания в джунглях. Среди снега и льда удалось отыскать всего два спальных мешка, и их отдали больным членам команды. Однако те получили мешки не совсем в единоличное пользование: те были достаточно просторными, чтобы в них, пусть и в тесноте, разместились два человека. Так что сослуживцы по очереди залезали «в коконы» к O’Харе и Спине, чтобы согреться.

Летчикам удалось разыскать коробку со специальным полярным примусом, похожим на перевернутый соплом вверх реактивный двигатель. Но использовать его было невозможно: на этилированном бензине бомбардировщика он не работал, а найти топливо, сброшенное Бальхеном, им не удалось.

Среди продуктов была и четвертьлитровая бутылка виски, доставленная «для медицинских целей». На этикетке была приписка карандашом «Принимать понемногу!». Бутылка пошла по кругу. Все следовали указанию на этикетке, кроме любившего самовольничать Пола Спины. Тот сделал несколько больших глотков: при условии, что кровообращение у него было нарушено, такая доза нанесла мощный удар по организму несчастного инженера. Сначала у него стало покалывать в руках и ногах, а через десять минут их скрутило так, что Спина взвыл от боли. Когда спазм прошел, он всерьез задумался о том, чтобы впредь все-таки следовать получаемым инструкциям.

В разговорах с Ховартом по рации Бальхен дал экипажу совет, который очень бы пригодился всем, особенно Гарри Спенсеру, еще двенадцать дней назад. Он велел не покидать самолет поодиночке, а только находясь в связке. Бернт также сообщил, что скоро за летчиками выйдет спасательная группа на собачьих упряжках или мотосанях.

А еще им надо было следить, не появится ли в заливе корабль береговой охраны «Нортленд». Перед тем, как покинуть место крушения, Бальхен договорился с Ховартом, что тот будет два раза в день выходить на связь с «Блюи Вест-8».

На обратном пути на базу Бальхен вырвал страницу из ежедневника и нарисовал приблизительный план места, где произошла катастрофа «В-17», и наметил возможные пути подхода к самолету по льду. Пролетая над Главной береговой станцией, он сбросил эту записку, предварительно привязав к ней груз. Она предназначалась Максу Деморесту, ученому-гляциологу, ныне служившему в чине лейтенанта начальником станции.

Одиннадцатью днями раньше Деморест был вынужден из-за технических проблем прервать поисковую операцию на мотосанях, в ходе которой предполагалось найти пропавший «С-53» и вывезти команду Макдауэлла. Теперь у него была наскоро начерченная Бальхеном карта, и Максу предстояло попробовать свои силы в другой операции, на этот раз в спасении экипажа «PN9E».

Несмотря на то, что у замерзающих летчиков теперь были запас еды и предметы первой необходимости, время по-прежнему работало против них. После появления Бальхена на леднике погода изменилась: из-за потепления расселина стала расти. Она разверзалась со скрежетом и уже достигала в отдельных местах ширины более чем в пятнадцать метров.

Перебраться в носовую часть самолета летчики не могли: она была совсем разбита, да и места на всех там бы не хватило. Поэтому они еще раз затянули веревки, привязывающие хвостовую часть к передней, и положились на удачу.

Еще больше опасений вызывало здоровье Билла O’Хары. Гангрена распространилась на обе ступни. Монтеверде каждый день давал больному сульфапрепараты, но от этого у штурмана мутилось сознание. Речь была бессвязной, он бредил и отказывался есть. Конечно, спасатели придут скоро, но товарищи Билла всерьез опасались, что ему все равно не выжить.

Двадцать шестого ноября, в День благодарения, спустя два дня после того, как самолет Бальхена обнаружил лежащий на леднике «В-17», Ховарт передал на базу сообщение с мольбой о помощи, продиктованное крайней озабоченностью состоянием O’Хары. Закодированный призыв гласил: «Катастрофическая ситуация. Тяжелый больной. Поторопитесь».

После спасения канадцев «Нортленд» получил приказ двигаться сквозь все более плотно схватывавшиеся морозами прибрежные льды к ориентировочному местонахождению «С-53» Макдауэлла и «В-17» Монтеверде.

После того, как Бальхен отыскал бомбардировщик, спасение его команды стало задачей номер один. Командир Гренландского патруля, контр-адмирал Эдвард «Айсберг» Смит велел капитану «Нортленда», лейтенант-коммандеру Фрэнку Полларду взять курс на Коджи-бей и постараться подойти насколько возможно близко к той точке, о которой сообщил Бальхен. Смит понимал, что опасно посылать корабль в кишащие айсбергами воды, но одновременно осознавал, что экипажу Монтеверде очень нужна помощь «Нортленда». К тому времени льды уже сковали часть Коджи-бей, а потому корабль должен был бросить якорь восточнее, в заливе, который американцы именовали Команчи-бей в честь одноименного корабля Береговой охраны. В этой точке «Нортленд» оказался бы поблизости от Главной береговой станции и примерно в сорока восьми километрах от разбившегося «PN9E».